Автор:М.Лебский
В своей
чрезвычайно интересной книге «Революция как момент истины», Т. Шанин
справедливо указывает на то, что Франция 1848 г. стала для России главной
точкой отсчета и моделью будущего революционного взрыва. Несмотря на крайний
радикализм и нигилизм революционного мышления, ему имманентен некоторый консерватизм
форм. Об этом очень удачно писал Маркс, говоря о исторических костюмах в
которые любят наряжаться буржуазные революционные деятели. Якобинцы примеряли
на себя римские туники и обращались к традициям и идеалам древнеримской
республики. Революционеры 1848 года подражали революционной Горе, и всему
периоду Великой Французской Революции. Это порочная печать всех буржуазных
революций: находить оправдание своего настоящего деяния в славном историческом
прошлом. И в связи с этим антибуржуазная революция разрывает этот порочный круг
обращая свой лик не к прошлому, а к будущему. Здесь вспоминается случай, когда
Бухарин предлагал созвать «революционный конвент» из большевистской и
левоэсеровской фракций в Учредительном собрании. Ленин же сразу отвергает это
предложение - как недостойное историческое позерство.
Революционное
движение в Западной Европе с конца 18 в. и на протяжении всего 19 в., прошло несколько
этапов и на всех этих этапах (кроме Великой Французской Революции) крестьянство
выступало в лучшем случае - как аполитичная сила, в худшем - как
контрреволюционная. Вандея 1792 как очаг контрреволюции, французское
крестьянство 1851 года как опора для бонапартизма. Также равнодушным осталось
французское крестьянство к окруженной и изолированной Парижской Коммуне. Все
это, безусловно накладывало определенный отпечаток на восприятие
революционерами крестьянства как очага контрреволюции, вечной Вандеи. Не
случайно Г.В. Плеханов, который представлял революционный процесс линейным, не
видел в русском крестьянстве революционной силы, которая была бы способна
бороться за социализм. Он преувеличивал роль либеральной буржуазии, одергивая
Ленина за слишком «не дипломатичное» обращение с ней.
